Читать книгу "На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота - Иван Крузенштерн"

Его гостеприимство заслуживает также нашу признательность. Он не только пригласил посланника Резанова жить у него в доме, но угощал всех нас ежедневно, так что сии собрания были для нас весьма приятны, а особливо в сем скучном месте. Госпожа Армстронг, урожденная француженка, женщина любезных качеств, и несколько молодых француженок из Иль-де-Франса оживотворяли все общество. Танцы, игры, забавные шутки не господствуют в собраниях пасмурных испанцев. При темных понятиях, каковые в отдаленных землях и поныне имеют о России и россиянах, немало там удивились, увидя, что сии гиперборейцы равняются во всем с живейшими жителями южной Европы и не уступают им ни в воспитании, ни в образе жизни. Офицеры кораблей наших представили тому сами собою явные и совершенные доказательства.

Намерение мое было пробыть здесь не более двух или трех дней, но Армстронг уверил меня, что он в доставлении нам всего нужного не прежде пяти дней успеть возможет. Почему посланник Резанов и решился съездить в Лагуну с нашими естествоиспытателями для осмотрения ботанического сада, заведенного там маркизом де Нава на тот конец, чтобы развести в оном все растения земель, лежащих между тропиками, а особливо Южной Америки, и, приучив оные к климату менее теплому, пересадить после в Испанию с надежнейшим успехом. Сие полезное заведение делает немалую честь усердию к отечественным пользам маркиза де Нава, употребившего на то знатную часть своего собственного имения. Вначале приобрело оно одобрение королевское и находилось под хорошим присмотром; ныне же перестали, как сказывают, пещися о содержании оного в надлежащем порядке. Другая побудительная причина сего путешествия наших естествоиспытателей состояла в том, чтобы осмотреть находящееся недалеко от Оротовы необычайной величины так называемое Драконово дерево, имеющее на десятифутовой высоте своей от земли 36 футов в окружности.

Драконово дерево

Город Санта-Крус выстроен некрасиво, однако очень изряден. Дома велики и внутри весьма пространны. Улицы узки, но хорошо вымощены. Близ города на берегу моря находится общественный сад для прогулки, называемый Алмейда. Он заведен бывшим здесь губернатором маркизом де Бранчифортом на счет граждан. Длина оного только 100 сажен, а потому и соответствует очень мало своему назначению. У ворот сада поставлены часовые, которыми нередко, как сказывают, воспрещается вход в оный, невзирая на то, что разведен и содержится на иждивении общественном. Купец Барри, хотя живет и в Оротове, должен, однако, платить для сего ежегодно около ста пиастров, как то уверял меня его товарищ.

На площади города стоит очень хорошо сделанный мраморный столп, воздвигнутый в честь богоматери Канделярской. Он украшен эмблематическими фигурами искусной работы. Предание гласит, что Канделярская богоматерь с крестом в руке найдена гуанчами[29] в пещере, каковых в здешних горах много находится. Чудо сие, которое, может быть, для завоевателей казалось необходимо нужным, чтобы гуанчей побудить к обращению в христианство, ознаменовано воздвигнутым для изъявления оного мраморным столпом. Против столпа сего находится крепость Сант-Христоваль, при которой в прежнюю войну предприимчивый герой, лорд Нельсон, хотевший овладеть городом, лишился руки своей, а капитан Бовен – и самой жизни. Память сего победоносного происшествия, в которой храбрым сим островитянам удалось принудить отважного Нельсона к отступлению, не ознаменована никаким памятником.

Всеобщая бедность народа, в высочайшей степени разврат женского пола и толпы тучных монахов, шатающихся ночью по улицам для услаждения чувств своих, суть такие отличия сего города, которые в иностранцах, не имеющих к тому привычки, возбуждают отвращение. Нигде в целом свете нельзя, может быть, найти более в содрогание приводящих предметов. Нищие обоего пола и всех возрастов, покрытые рубищами и носящие на себе знаки всех отвратительных болезней, наполняют улицы вместе с развратными женщинами и монахами. Толпы сии увеличиваются еще сухощавыми, на уродов похожими ворами, из числа коих едва ли можно исключить кого из людей нижнего состояния. Каждое гребное судно, приходившее к кораблю нашему, привозило искусных в сем ремесле людей. Всякий раз, в глазах всех матросов, было что-нибудь у нас украдено, так что, наконец, я принужден был дать приказание никого более не пускать на корабль.

Инквизиция господствует здесь равномерно, как и во всех владениях испанских, и притом, по уверению многих, с великою строгостью. Она имеет главное свое пребывание на острове Канарии. Для человека, свободно мыслящего, ужасно жить в таком месте, где злость инквизиции и неограниченное самовластие губернатора действуют в полной силе, располагающей жизнью и смертию каждого гражданина. Тенерифский губернатор, который есть притом и вице-король всех островов Канарских, не имел такой власти до самого нашего приезда. Она привезена ему пришедшим с нами в один день пакетботом и служит неоспоримым доказательством, что испанское правительство, вместо успехов в человеколюбивом и естественным правам соответственнейшем образе правления, более и более от того удаляется. Но чем именно побуждено было правительство к предоставлению такой власти губернаторам, того узнать мне не удалось.

Положим, что власть сия в руках просвещенного и благомыслящего мужа, каков маркиз де Кагигаль, не может быть вредною; но кто может поручиться, что она не достанется в руки к жестокости склонному, необузданному человеку. Здешний гражданин не имеет ни малейшей свободы. Никто не смеет даже побывать на корабле, стоящем на рейде, без дозволения губернаторского.

Октября 26-го дня, в 6 часов пополудни, привезено было с берега на корабль все остальное, но темнота вечера и неблагоприятствующий к отходу ветер были причиною, что я решился остаться на якоре до следующего утра. Сие сделал я тем охотнее, поелику узнал, что губернатор хотел на другой день посетить нас перед отходом. В 9 часов поутру имели мы в самом деле удовольствие видеть его у себя с немалою свитою гражданских и военных чиновников. При отъезде его на берег салютовал я девятью выстрелами, на что ответствовано было с крепости числом равномерным.

В 12 часов при весьма тихом ветре снялись мы с якоря. С нами вместе пошли отсюда два купеческих корабля: один картельный в Гибралтар, а другой испанский, пришедший того же дня из Малаги и назначенный в Рио-де-ла-Плата. Капитан последнего хотел свести на берег своих трудных больных, но губернатор сделать ему того не позволил, почему он и принужден был в таком печальном положении продолжать свое плавание. Чем более удалялись мы от Санта-Круса, тем западнее становился ветер; в вечеру дул от NO прямо с берега, но продолжался только до другого утра, в которое дул опять с южной стороны. На другое утро находилась от нас юго-западная оконечность Тенерифа на NW, 35°.

К вечеру сделался ветер западный и час от часу уклонялся к северу. В 6 часов следующего утра все еще видна была гора Пик со шканец. Итак, корабль наш в то время, когда виден был еще Пик, находился на широте 26° 35´ 45´´, а в долготе 16° 39´ 10´´. По наблюдениям известного кавалера де Борда и астронома Пингре, лежит Пик под 28° 17´ северной широты и 19° 00´ западной долготы от Парижа, или 16° 40´ от Гринвича, почему и должны были мы увидеть его в 6 часов утра на севере, как то действительно и случилось, и находились от него расстоянием на 101 милю.